В одной далекой стране Колхозстане (ну как далекой, в принципе не так уж и далекой) жил-был прокурор по имени Прокурор.
Да, так получилось, что его действительно звали Прокурор.
Дело в том, что его отец был прокурором, дядя был прокурором, в общем, многие в семье были прокурорами, так что изначально было ясно, кем станет сын прокурора. Поэтому, чтобы не вводить никого в заблуждение и не давать поводов для сомнений, отец назвал сына при рождении Прокурором. А через 25 лет он действительно стал прокурором. Что в Колхозстане неудивительно.
Так вот, однажды поехал Прокурор по программе обмена опытом в далекую страну Бывший Дикий Запад (БДЗ). Там его встретил местный прокурор и повел знакомиться с обычаями бывшего дикого Запада.
Вот идут они по центральным улицам столицы БДЗ города Быкингтона, оглядываются по сторонам. Ничего так городок, уютненький. Но какой-то низенький, провинциальный. Не идет ни в какое сравнение со столицей Колхозстана Столицей (это название города такое, столица Колхозстана – Столица) с его керамогранитными высотками и зыбучей брусчаткой. Что с них, бывших каторжан и пастухов, взять?
Вдруг видят два прокурора на центральной улице Быкингтона демонстрация идет. Ну как демонстрация? Человек 10 стоят кружочком, курят, о чем-то между собой разговаривают, а в руках держат какие-то плакаты. Прокурор удивляется и спрашивает:
– А по какому такому праву эти демонстранты стоят тут, на глазах у всей честной полиции?
Западный прокурор в ответ сам удивляется:
– А где им стоять, стесняюсь спросить?
– Как где? – по привычке чуть не переходя на крик, отвечает Прокурор, – В тюрьме! Ну, в крайнем случае, в сквере за кинотеатром каким-нибудь.
– Да кому они мешают? Пусть стоят, – демонстрирует беззубое малодушие западный прокурор.
– Так и до Майдана недалеко!
– Извините, но у нас за 240 лет существования государства еще ни один день не обходился без демонстраций, и никакого Майдана мы не знаем. О чем вы говорите? Насколько я знаю, Майданы возникают, как раз там, где демонстрации запрещены. Разве не так?
– А что это у них на плакатах написано? – Переводит тему разговора Прокурор.
Кстати, надо отметить, что Прокурор не владеет западным языком, потому что в институте он учился периодически, а точнее два раза: в начале, при поступлении, и в конце, при получении диплома. Честно говоря, он и другими науками не владеет, но разве это важно, если он сын прокурора? Хорошо, что западный прокурор владеет восточным языком, поэтому может общаться с Прокурором.
– Да это они против реформы здравоохранения президента Оба-ны выступают, – отвечает он.
Тут надо сказать, что в БДЗ президентом недавно неожиданно для всех стал человек необычной внешности. Это стало для всех таким сюрпризом, что многие прямо так и воскликнули: «Оба-на!». С тех пор это имя и закрепилось за президентом.
– Против президента? – восклицает Прокурор, – Да их за одно это уже можно в тюрьму отправить!
– Э-э-э, – хотел что-то сказать прокурор, но понял, что начинать ему придется издалека, очень издалека, а время уже близилось к обеду.
Тут они переходят на соседнюю улицу и вдруг видят новую демонстрацию.
– А этим что надо? Что у них на транспарантах написано? – недовольно спрашивает Прокурор.
– А эти требуют моей отставки, и у них написано, что я вор? – улыбаясь, отвечает прокурор.
Тут Прокурор остолбенел.
– Что?!!
– Ну да. Говорят, что я – вор. А что тут такого? Разве вас так никто не называл у вас в стране?
– Пытался один назвать. Уже три года в тюрьме сидит.
– За что?! Только за то, что назвал вас вором?
– Да!
– Удивительно. А вот у нас судят не за слова, а за дела. Например, если человек говорит: «Я тебя ударю», вы его осудите?
– Нет.
– А если он действительно кого-то ударит, осудите?
– Да.
– Так и здесь. Слова сами по себе ничего не значат. За них нельзя наказывать.
– Но ведь так можно до ужас чего дойти. Представьте, все вокруг будут говорить все, что им в голову взбредет. Например, что я взяточник, а вы и того хуже, извиняюсь, гомосексуалист.
– У нас так и было вначале. А потом люди начали ценить свои слова. Например, если у человека нет доказательств, что вы взяточник, он не будет зря болтать, чтобы не прослыть, как это у вас называется, балаболом. Правильно? Люди поняли, что слова больше характеризуют не того, о ком говорят, а того, кто говорит.
– Но вот эти люди же стоят с плакатами, что вы вор!
– Да. Ну и что? Они не могут это доказать, поэтому на них никто не обращает внимание. Они обесценили свои слова. На основании одних их слов никто не посадит меня в тюрьму, и никто не поверит, что я гомосексуалист. Это мы и называем свободой слова. Кстати, а как вы узнали, что я гомосексуалист?
Комментарии